Вот уже три дня многодетный отец Андрей Бажутин живет дома, где не был больше месяца. Его младшей, пятой, дочери всего четыре месяца, старший сын уже тоже дальнобойщик, за участие в протестах против системы "Платон" его лишили водительского удостоверения на год, Бажутин-старший не сможет сесть за руль в общей сложности 2 года и 3 месяца, этот срок истечет в июне 2019 года.
– Меня арестовали на 15 суток, но надо быть честным полностью: я был задержан за управление автомобилем без водительского удостоверения, которого я был лишен еще практически год назад незаконно, – рассказывает Андрей Бажутин, ОПР, которой он руководит, объединяет десять тысяч дальнобойщиков в 43 регионах страны. – В тот день (11 декабря.) мне нужно было отремонтировать автомобиль моей жены, на котором она возит детей в школу. У нее у единственной в семье осталось водительское удостоверение, потому что моего старшего сына его тоже лишили. А так как машина была неисправна, я был вынужден поехать, чтобы ее отремонтировать. В этот момент меня остановили. Но этому предшествовал еще ряд событий. Утром в этот же день ко мне в семь утра приходили судебные приставы, пытались вручить мне протокол по какому-то делу, которое рассматривалось 28 декабря, и там тоже был выписан какой-то штраф. Он был удвоен за неуплату предыдущего штрафа, который был незаконно выписан за то, что я якобы организовал пикет в подмосковных Химках возле магазина "Леруа Мерлен", который был еще летом. Там тоже было все надуманно.
Потому что, когда меня остановили инспекторы ГИБДД, я вышел, там были и приставы, и сотрудники Отдела по борьбе с экстремизмом, и кого там только не было. Поэтому, если бы я был рядом – в багажнике, под машиной, да где угодно, – я думаю, нашлись бы причины, по которым меня бы все равно задержали.
– В практике этого суда были случаи лишения людей прав. Но их останавливали не только без водительского удостоверения, но и в состоянии алкогольного опьянения. И максимальный срок им давали 5 суток ареста. Но почему-то в отношении меня и Сергея Владимирова (руководитель Питерского отделения ОПР, был задержан вместе с Бажутиным. – РС), приняли такое решение, 15 суток ареста. Сергея Владимирова даже в машине не было, он рядом с ней стоял. Но все равно его посадили в спецприемник на полмесяца.
– В Санкт-Петербурге, в спецприемнике.
– Это была двухместная камера общей площадью порядка восьми квадратных метров с куском какого-то привокзального туалета в углу – умывальник, унитаз, решетки камеры, дверь с небольшим оконцем для подачи пищи. Я там находился один. На полутора суток ко мне подсаживали человека. Мне показалось, что это просто информатор какой-то, судя по моим с ним разговорам. И само отбывание несоразмерно нарушениям. Человек целый день находится в камере. В 8 утра завтрак. Не скажу, что там можно умереть с голоду, на то, чем там кормят, жить можно. С 9 до 10 обход, интересуются состоянием здоровья и прочее. В районе 11 прогулка – выводят не более чем на час на улицу. Это опять же огороженное сеткой помещение – гуляешь на улице, потом возвращаешься обратно. Порядка с 13 до 14 обед, потом в 17 ужин. И единственное занятие – это кроссворды, чтение книг, какое-то самообразование. Больше там ничего делать невозможно, полмесяца потерянного времени.
– После отбытия 15 суток ареста 26 декабря во внутреннем дворе спецприемника я был задержан сотрудниками полиции и отвезен в 76-й отдел полиции. Там мне объяснили, что на следующий день будет суд (который прошел 12 января этого года. – РС). Суд должен был состояться по факту автопробега, который был еще в апреле прошлого года. В тот момент нас задерживали. Пробег был абсолютно безболезнен для кого-либо – там не было ни лозунгов, ни плакатов, только символика ОПР. Нас тогда привлекли за участие в митинге, но до конца дело не довели, потому что оснований для нашего задержания не было. И нас всех отпустили. А потом было проведено расследование, тайное расследование, о котором меня никто не уведомлял. И вот на выходе из спецприемника меня задержали, чтобы снова судить. Я не сомневаюсь, что нужно это было лишь затем, чтобы я не смог участвовать в выдвижении кандидатуры на президентских выборах. Потому что как раз на это время у нас было назначено собрание, в котором я не смог принять участие, поскольку был вынужден скрываться. Некоторые СМИ писали о том, что я сбежал из суда, но это не совсем так. В 76-м отделе полиции мы, как и раньше, подписали акт об освобождении. В этом акте я указал, что меня сопровождают под усиленной охраной в суд. Но когда нас привезли в суд, люди, которые меня сопровождали, где-то ходили, гуляли. В общем-то паспорт у меня был на руках. И я подумал: зачем мне принимать участие в этом кривосудии?
– Потому что ни в Москве, ни в Питере нам бы его не дали провести, думали, что в Дагестане так не смогут давить на людей, но оказалось, что и там могут... После моего ухода из здания суда меня искали, я это знаю точно. И в Дагестан я приехать не смог. И там у нас был крах, потому что спецслужбы провели серьезную работу, люди были запуганы, на собрание пришло всего 50 человек, многим в тот день невозможно было дозвониться, телефоны были отключены. Выдвигаться в президенты я уже не могу, не успеваю по срокам, для власти я уже не опасен. На суде, который прошел в пятницу 12 января, мой защитник Динар Идрисов разложил все по полочкам, оставил от "дела" одни "корки", потому что там ни процессуальной, ни доказательной базы не было вообще. Но, несмотря на это, суд вынес решение оштрафовать меня на 20 тысяч рублей (это минимальный штраф), потому что угрозы я уже не представляю, выдвигаться я уже не могу по срокам. А во всем остальном, может быть, у правоохранителей осталось на меня небольшое зло, потому что задерживали они меня на основании приказа ФСБ, я в этом уверен. И когда я ушел из суда, думаю, кто-то из них получил по шапке. Поэтому, наверное, какие-то личные интересы они могут преследовать, а во всем остальном, я думаю, что сейчас нахожусь в безопасности. Но нет гарантии того, что не сфабрикуют какое-то новое дело, потому что дело, которое рассматривалось в суде в пятницу, было реально сфабриковано. Динар Идрисов представил порядка 15 ходатайств, удовлетворены из которых были только три, и то по приобщению документов к делу. Все остальное было отклонено, хотя ходатайства были абсолютно логичные.
Я потому-то и ушел из суда, потому что прекрасно понимал, что меня хотят закрыть еще на 10 суток, и тогда получится, что я ни за что отсидел практически месяц.
Тем более что мой защитник Динар Идрисов принимал участие в том собрании по выдвижению, он сам официальный член избирательной комиссии, организовывал отчасти весь процесс. Могу вам сказать, что улететь из Дагестана Динару было очень сложно. Его снимали с трех рейсов.
– У нас в ближайшее время пройдут во всех регионах собрания. С 26 по 28 января у нас пройдет съезд, на котором соберутся представители всех регионов, уполномоченные лица, делегированные лица от регионов. И вот там мы будем вырабатывать дальнейшую стратегию наших действий. Но то, что я могу вам сказать точно, что мы не собираемся сидеть тихо, молча и чего-то ждать. Но и надо понимать, что власть на сегодняшний день выработала контрдействия по отношению к нам. Начиная с 2016 года, за проведение массовых мероприятий нас пытаются либо закрыть, либо осудить, плюс ко всему штрафы, которые нам выписывают за своевременную неуплату, а уже дальше идет арест. В моем случае я платить не могу, потому что я лишен возможности зарабатывать, поскольку водительское удостоверение – это был единственный источник заработка. Мы будем сопротивляться и проводить акции, но нам надо будет тщательно продумать, как себя обезопасить, чтобы людей не терять, не подставлять, но чтобы это было эффективно.
– Да, уговаривали прекратить, говорили "давайте вашу проблематику, мы изложим ее в Администрацию президента", куда мы писали неоднократно. Но получали лишь отписки, все спускалось в Минтранс. Даже на мой прямой вопрос: "А что, господин Путин не знает о проблемах?" – мне сказали: "Конечно, знает". Я говорю: "Ну, а что же тогда писать-то?" Так что диалога у нас не получилось.
Наш доход не растет, но расходы в магазинах растут. Именно поэтому мы одни из первых, видя эту ситуацию, начали бить в колокола. И мы пытаемся достучаться до граждан – может быть, они как-то поняли, что происходит. Правовым путем решить этот вопрос практически невозможно, потому что ни один суд, который происходил бы, не выносит решение в нашу пользу. Решения принимаются по указке.